Чего боятся инвесторы
Когда пять лет назад в мире появилось понятие BRIC, Россия в этом перечне стран (Brazil, Russia, India, China) стояла на последнем месте по инвестиционной привлекательности. С тех пор (до начала глобального финансового кризиса) для очень многих компаний она стала страной №2 и даже №1. Условия изменились к лучшему? Нет. Просто выросла прибыльность инвестирования в Россию. Многие американские корпорации получают тут более высокую прибыль, чем от своих «дочек» в Китае. Я даже знаю случаи, когда они перебрасывали капиталы из Китая в Россию. Но по объемам инвестиций Россия по-прежнему и с большим отрывом отстает от своих коллег по BRIC. Дело в том, что наравне с прибыльностью инвесторов всегда интересуют правила игры. А в России они все так же непонятны и непредсказуемы.
Россия не единственная страна с бюрократией и коррупцией, так что не они главный барьер для инвестиций. Правила игры — вот в чем проблема. Здесь они могут резко меняться. Важные для бизнеса законы нередко принимаются неожиданно, их долгосрочные последствия не всегда просчитываются. Поведение властей, в отличие от того же Китая, сильно различается на разных уровнях. В то время как первые лица государства говорят о важности иностранных инвестиций для экономики, некоторые ведомства ведут себя так, будто это их не касается («кошмарят бизнес», по словам президента Медведева). Таких противоречивых сигналов бизнес получает слишком много.
На мой взгляд, России не хватает системы предварительного информирования бизнеса о законодательных инициативах. В США каждый законопроект, касающийся того или иного рынка, обязательно публикуется и открыто обсуждается. Любая заинтересованная сторона может направить свои комментарии к нему в соответствующее ведомство — на это дается месяц. В России компании нередко узнают об изменениях в правилах ведения бизнеса постфактум и в спешном порядке приспосабливаются к ним.
Большая головная боль для инвесторов в России — отношения с таможенниками и налоговиками. Расследования и проверки могут длиться месяцами — гораздо дольше, чем в других странах. Когда же в итоге принимаются какие-то решения, то зачастую нет никакой ясности, что же послужило основой для объявленных санкций. У чиновников на все один ответ: «Если вы не согласны, подавайте иск».
Не буду отрицать — за последние годы арбитражная система в России заметно улучшилась. По крайней мере иностранцы теперь знают: если они обращаются в суд, у них есть шанс выиграть (такие случаи были). Но судебная система очень неоперативна. Да, шанс на победу есть, но борьба отвлечет много сил. Не надо забывать, что помимо налоговиков есть еще пожарная, санитарная и прочие инспекции. Все вместе они способны изрядно испортить инвестору жизнь.
В 1920–1930-е годы налоговая служба в США тоже терроризировала людей и бизнес. Ее единственной задачей было собрать как можно больше денег. Другие надзорные ведомства вели себя ненамного лучше. Этот «порядок» надо было менять, и в Америке сложилась особая система урегулирования споров власти и бизнеса. Существует она вне обычной судебной системы. При каждом правительственном агентстве есть служба, куда могут обращаться все несогласные с его решениями. Причем любая компания вправе запросить проведение публичных слушаний. Обе стороны отстаивают свою правоту перед административным судьей, который обязан вынести вердикт не позже чем через 30 дней. Определенный свод правил обеспечивает независимость судьи от агентства, при котором он работает. И стать им может только эксперт в той области, за которую ему предстоит отвечать.
Можно ли скопировать такую систему? Думаю, да. Разумеется, ввести ее в короткий срок будет очень непросто. Но все же это гораздо легче реформирования всей судебной системы. Почему бы не начать с той структуры, где возникает наибольшее число проблем? Или с той, где легче всего можно внедрить механизмы независимых решений? Важно создать прецедент, который станет основой становления системы в целом.
Все те проблемы, которые я упомянул, касаются и российских компаний (они, кстати, тоже могут быть интересны иностранным инвесторам). Крупный бизнес еще имеет ресурсы, позволяющие отстаивать свои права. Для среднего и малого бизнеса эти проблемы становятся уже угрозами. У российского правительства сегодня масса объективных поводов отвлечься на решение других, тоже очень важных вопросов: инфраструктурные проекты, электроэнергетика и так далее. Но если оно хочет по-настоящему развивать экономику, то должно создать условия, при которых невозможно незаконное давление на бизнес. Перейти от риторики к действиям.
Источник
Бизнес барьер. Что мешает иностранным компаниям в России?
Привлекательна ли Россия для зарубежных компаний? Согласно исследованию Консультативного совета по иностранным инвестициям (КСИИ) больше половины участников (53%) планируют расширять присутствие в России. В основном, это азиатские компании, а также американские (16%) и немецкие (10%). Всего в опросах принимали участие 62 компании со средней численностью 3100 сотрудников. По данным КСИИ, с 1990 по начало 2020 года опрошенные бренды инвестировали в российскую экономику в общей сложности $193,9 млрд. Однако иностранный бизнес сталкивается с определёнными сложностями в России.
Какие препятствия возникают у иностранных компаний на российском рынке?
Частые изменения в законодательстве
Несмотря на то, что регулярные обновления законов необходимы, чтобы соответствовать требованиям времени, иностранные инвесторы обеспокоены их частотой. 50% участников опроса негативно оценивают постоянные изменения в регулировании и считают, что они мешают ведению бизнеса в России.
«Для нас важнейшими факторами, которые могли бы повлиять на решение о дальнейшем развитии наших инвестиционных проектов, являются предсказуемость регуляторной среды и общая стабильность условий на рынке. Принимая во внимание сложность процессов в фармацевтической отрасли, предсказуемость системы ценообразования всегда критически важна, включая пересмотр цен не чаще раза в год, что позволит планировать и гарантировать стабильность поставок препаратов пациентам», — заявил Маттиас Вернике, генеральный директор старейшей в мире фармацевтической компании «Мерк» в России и странах СНГ.
Высокий уровень административных барьеров
Второй по популярности проблемой, о которой заявили 39% иностранных компаний-участников исследования, стали административные барьеры. Эксперты Всемирного экономического форума назвали снижение бюрократии одной из самых необходимых мер для повышения инвестиционной привлекательности нашей страны. Российское правительство уже работает над устранением бюрократических препятствий.
Вот что об этом говорит Матс Фриберг, генеральный директор международного производственного холдинга ЗМ в России и СНГ: «По нашему мнению, регуляторные изменения также сыграли важную роль для привлекательности России. Устранение дублирования процедур доступа на рынок для медицинских изделий, а также ряд других положительных регуляторных изменений в этой области позволяет нам сфокусироваться на текущих бизнес-операциях и сосредоточиться на повышении операционной эффективности в этом сегменте».
Несоответствие законодательства сложившимся условиям
Законодательство меняется слишком часто, но, тем не менее, не соответствует современным условиям на рынке, так считают 34% опрошенных зарубежных компаний. Среди негативных изменений в регулировании чаще всего называют: введение обязательной маркировки потребительской продукции, медленный прогресс по защите интеллектуальной собственности в фармацевтике, отсутствие стабильного долгосрочного подхода к налогообложению в нефтегазовой отрасли и частое изменение финансовых правил.
Неблагоприятные макроэкономические условия
Замедленный рост экономики России наблюдался в течение последних пяти лет. Она росла медленнее мировой экономики в целом и остальных развивающихся рынков в частности. Пандемия ухудшила ситуацию, российский ВВП ушёл в минус на 6,6%, тогда как общемировой снизился на 4,9%. Банк России снизил ключевую ставку до исторического минимума — 4,25%. 40% участников опроса полагают, что макроэкономические условия ухудшились незначительно, а 35% компаний считают, что они вообще не изменились за прошедший год.
Работа во время пандемии
Иностранный бизнес, как и российский, также столкнулся с изменениями условий работы во время пандемии. Главная особенность — переход на удалённый режим работы — 65% компаний отметили, что удаленная занятость сохранится и в будущем. При этом каждый пятый бизнес планирует оставить удаленный формат работы для большей части сотрудников. При этом 42% опрошенных международных компаний планируют сэкономить на содержании офиса. Однако пандемия негативно отразилась на планах компаний по расширению — 53% брендов не планируют экспансию в регионы. Например, временно отказаться от неё вынуждено большинство производителей промышленной продукции и потребительских товаров.
В целом, иностранные бренды, принимавшие участие в исследовании КСИИ, настроены положительно по отношению к российскому рынку — более 92% международных компаний-респондентов считают нашу страну стратегическим рынком и планируют своё дальнейшее развитие в России, несмотря на ряд возникающих сложностей.
Подпишитесь на нашу рассылку, и каждое утро в вашем почтовом ящике будет актуальная информация по всем рынкам.
Источник
Почему «иностранные инвестиции» для России – это настоящее зло
Почему иностранные инвестиции вывели в лидеры Японию и Китай, но никак не помогли развитию России
Автор – Александр Запольскис
Опубликованное Lenta.ru интервью с бывшим заместителем министра иностранных дел Японии, а сейчас руководителем Института международной стратегии Хитоси Танакой наделало довольно много шума. Пусть и уже отставной чиновник, тем не менее, сейчас все же далеко не последний человек в правящей элите Страны восходящего солнца открытым текстом заявил, что уступка «в вопросе Курильских островов» для России будет означать не расширение дружбы с Токио, а, наоборот, усилит международную изоляцию Москвы.
На первый взгляд, позиция, изложенная японским экспертом в области международных отношений, выглядит довольно убедительно. Пока Японии нужны острова, она будет оставаться вынуждена в чем-то уступать России, но получив желаемое, она немедленно отвернется, так как ни для чего больше Россия ей не интересна. Но только на первый, ибо при внимательном рассмотрении деталей, Танака-сан несколько путается даже в собственных аргументах.
На протяжении всего послевоенного периода главным патроном Токио являлись США, обеспечивавшие как пространство для экономического процветания, так и глобальную защиту японских интересов в мире. Включая военную. В том числе от главной потенциальной угрозы – Китая, при всем своем миролюбии ничего из японских «заслуг» во Второй мировой не забывшего. Россия тогда выглядела стоящей далеко в хвосте очереди, после Евросоюза, Лиги арабских государств, Индии и африканских сырьевых рынков.
Однако сегодня времена переменились кардинально. Америка свой внутренний рынок для японских товаров решительно закрывает. В передовых технологиях японцев уверенно превзошли Китай и Южная Корея. А Евросоюз сам оказался под колониальным ударом Соединенных Штатов. Внезапно оказалось так, что именно Россия стала ключевым фактором, способным обеспечить Японии стратегическую перспективу в будущем мире, где США станут просто одной из сильных, но сугубо региональных, держав. Но признать это мешает застарелое мировосприятие, по-прежнему трактующее Россию страной традиционно отсталой.
В доказательство чему Танака-сан упоминает якобы самоочевидный факт, что вот все умные государства для успешного развития своей экономики иностранными инвестициями воспользоваться сумели, и только Россия эту возможность для промышленного и технологического рывка позорно прошляпила. Более того, Москва по сей день якобы не извлекла для себя урока и продолжает усугублять отношения с иностранными инвесторами еще больше.
В этом месте хочется детально разобраться: мы действительно позорно «прошляпили» шикарную возможность по глупости своей или кто-то кого-то в чем-то пытается обмануть?
На первый взгляд, дело кажется простым. После окончания Второй мировой войны США передали японцам разнообразного имущества на 75 млн долларов. Точнее, продали со скидкой и оформлением кредита. Не из большой любви, а сугубо по чисто меркантильным соображениям. Доставка всего этого домой стоила не менее 35 миллионов. Также внезапно ненужными оказались сырье, материалы и полуфабрикаты на 100 млн, по контрактам, подписанным оккупационной администрацией в период с 1945 по 1949 годы. По разным причинам большинство местных контрагентов перестали существовать, а производство в США велось частными подрядчиками под госгарантии, предусматривавшие выплату им серьезных неустоек в случае отмены заказа.
Но самым обширным вливанием стала передача японцам собранных трофеев, как взятых на месте, так и свезенных с прочих территорий, в том числе из Кореи и Китая. Приборы, новые виды оружия, некоторые виды сырья, например, олово, Америка забрала себе, а вот белье, одежду, уголь, старое производственное оборудование, станки и прочее на общую сумму в 1 млрд долларов Белый дом просто даром оставил правительству «Новой Японии».
Сегодня такая цифра выглядит смешной, однако не стоит забывать, что в начале пятидесятых годов позолоченные часы марки «Лекультр» с автоподзаводом стоили 110 долларов, сегодня близкие аналоги ниже чем за 6000 не продаются. Таким образом, разница в стоимости доллара получается в 54,5 раза, что превращает «смешные миллионы» в примерно 58 млрд долларов. При условии, что японский ВВП в 1965 составлял всего 91 млрд.
Представители Японской империи на борту линкора «USS Missouri» перед подписанием акта о капитуляции. 2 сентября 1945 года
А еще в Вашингтоне прекрасно понимали, что если Токио намертво не привязать к США, японцев быстро «подберут» и встроят в свою экономическую структуру британцы либо французы. А то и вообще русские, учитывая рост популярности коммунистических идей в стране. Допустить подобного было нельзя, тогда как конкуренция отсталых островных заводов лидирующим в мире американским предприятиям выглядела совершенно смешной.
В результате Вашингтон открыл свободный доступ японских товаров к своему внутреннему потребительскому рынку, что, в конечном счете, и создало «японское экономическое чудо». Среднегодовые темпы экономического роста на протяжении 30 лет (с 1950 по 1980) 7,7% вчетверо превосходя аналогичный показатель США и в 7,7 раза – Британии.
После корейско-корейской войны 1950−1953 годов по той же причине и аналогичной схеме «американские инвесторы» пришли «помогать» Южной Корее. Откровенно наплевав на отсутствие там демократии, 350 рабочих дней в году и тотальную местную коррупцию. Плевать, что экономика там строилась и управлялась планово-централизовано, главное, что за 54 года ее ВВП вырос в 179 раз, а в пересчете на душу населения подскочил с 156 до 27 000 долларов. И что еще важнее, промышленность страны тоже оказалась тесно связана с американскими потребительскими и финансовыми рынками, что создавало Вашингтону широкие возможности политического влияния в Сеуле.
А что Китай? А ничего! Это сейчас модно говорить, что в Белом доме всю историю мира знают наперед, потому что они же сами ее и делают. Из ныне доступных открытых источников известно, что еще в 1982 году аналитики ЦРУ и РУМО в один голос утверждали, что СССР нерушимо простоит, по меньшей мере, до 2005−2010 годов. Никто там и близко не ожидал никакой «перестройки» и тем более, полного распада не только советского блока, но и самого Союза в 1991.
Так что Китай традиционно рассматривался в качестве потенциального союзника Москвы с огромной ресурсной базой, прежде всего, в человеческом факторе. В случае Большой Войны, по аналогии с недавней Второй мировой, США имели армейского мобрезерва примерна на 18 млн человек, через вооруженные силы в СССР в период с 1941 по 1945 прошло 30 млн, тогда как Китай мог легко выставить «в первую линию», по меньшей мере, 230−240 млн. Даже будучи не слишком хорошо обученными, плохо вооруженными и еще хуже обеспеченными, всего 3 млн «китайских добровольцев» ошеломительно быстро сумели отобрать победу у США в Корее.
Отсюда формировалась и американская задача – найти способ политического влияния на китайскую правящую элиту, добиться которого считалось возможным через оказание «оказание экономической помощи по японской схеме». Что и удалось сделать Киссинджеру в 1971 году и Хейгу в 1972. После чего победу закрепил Никсон, встретившийся с Мао и подписавший с ним Шанхайское коммюнике. И тогда началось…
За первые четыре года «политики открытых дверей» внешнеторговый оборот КНР утроился, а к 1988 году он достиг уже 100 млрд долларов. И это у страны, до того с внешним миром практически не торговавшей вовсе, ибо не имевшей что миру предложить! Вклад внешней торговли в ВВП в 1980 составил 13%, к 1992 году он достиг 35%, а в 1997 китайцы с внешним миром (на 90% состоявшим из США и европейских стран) наторговали уже на 325 млрд долларов.
Очень важным показателем является кардинальное изменение структуры экспорта. Если в 1979 году свыше 40% китайского экспорта составляли продовольствие и сырье (немного нефти и очень много угля), то всего через десять лет он на 75% уже состоял из готовых изделий промышленного производства.
Мао Цзэдун и Ричард Никсон. 1972
Таким образом, не сложно увидеть, что Японии, Южной Корее и, в особенности, Китаю «инвесторы» принесли не столько сами деньги (хотя и их тоже, с 1973 по 1993 США инвестировали в КНР 220 млрд долларов или 3,7% американского ВВП за 1990 год!), сколько, в первую очередь, заводы, промышленную и производственную культуру, а также технологии, включая самые передовые.
Например, в 2007 году первый завод в КНР (площадка Fab 68, общей стоимостью в 2,5 млрд долл) открыла корпорация Intel. Местный внутренний рынок в качестве источника прибылей не рассматривался. Слишком нищим было местное население. Зато оно с радостью шло работать на западные заводы, что называется «за чашку риса», кардинально сокращая себестоимость продукции, что создавало буквально «шоколадную» прибыль при ее продаже на рынках США и Европы.
А вот с Россией те же «инвесторы» реализовывали совершенно иную стратегию, с японской или китайской не стоявшую даже на соседней полке. Если в Японию и Южную Корею деньги вкладывались, чтобы не дать захватить их европейцам или Советскому Союзу, а доступ к внутреннему рынку США перед Китаем открывался настежь вообще прямо в антисоветских целях, то в постсоветскую Россию иностранные инвесторы несли свои деньги с единственной целью – ее экономику убить. И заработать на распродаже.
К концу 2010 года общий объем накопленных иностранных инвестиций в экономику РФ составил 300,1 млрд долларов. При собственном номинальном ВВП России в 1990 году в 517 млрд и в 2010 – 1,4 трлн долларов. Казалось бы, немного, всего 21,4%, но тут, как водится, все решительно меняют детали.
Во-первых, ¾ этих денег вкладывались не в новые заводы по производству готовых высокотехнологичных товаров на экспорт, а оказывались инвестированы всецело в сырьевой сектор, который не развивали, а на нем паразитировали, забирая себе изрядную долю доходов.
Во-вторых, половина из оставшихся средств шла на выкуп существовавших в стране экспортноориентированных предприятий, которые, конечно же случайно, потом внезапно банкротились и закрывались. Например, инвестиции Германии в северо-западном регионе России шли, в основном, в те предприятия, которые принадлежали Германии до революции.
Тем самым, западные инвестиции экономику страны не развивали, а наоборот, убивали. И только оставшиеся «копейки» превращались в новые западные заводы, но не с целью переноса высоких технологий, а только для «отверточной сборки» небольшого объема продукции, ориентированной строго на российский внутренний сбыт.
Дальше стало еще веселее. После 2011 года «влюбленные в западную экономическую модель» собственные российские либералы протолкнули гениальную мысль о критичной важности скорейшего наращивания фондовых возможностей российской банковской системы. Добиться этого предлагалось через быстрое расширение потребительского кредитования. Еще бы, если вспомнить, что оно втрое доходнее прямого промышленного! И иностранные «инвесторы» тут же еще занесли в Россию денег, доведя размер накопленных прямых инвестиций к 2014 году до 606 млрд (33,6% ВВП).
То есть инвестирование в ту же Японию велось для того, чтобы за произведенные там товары платили граждане других стран, включая самих американцев, тогда как в Россию деньги вкладывались, чтобы целевым образом забраться в карманы именно россиян. Хорошо так забраться, не стесняясь. По подсчетам председателя комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктора Бондарева, с 2000 по 2017 год из России такими «инвесторами» выведено 430 млрд долларов.
В подавляющем большинстве все перечисленное – только прибыль. И то не вся. Еще примерно столько же «инвесторы» заработали на оффшорных схемах перепродажи товара между собственными подразделениями так, чтобы в итоге вся прибыль оказалась на счету зарубежной компании. Как пример – история со «скважной жидкостью» у корпорации ЮКОС.
Громкий плач про ужасный отток иностранных инвестиций начался лишь после 2014 года, когда российское государство сумело приступить к реализации достаточно успешной программы по «пересмотру» собственности и вообще составленных прежними либералами правил ведения бизнеса в сторону повышения учета интересов России.
Ну, и, конечно, Москва имела наглость не умереть после западных угроз в связи с Майданом, да еще увести у независимой Украины Крым, за что ее пришлось наказывать санкциями, сильно ударившими по экономике страны. Впрочем, графики показывают, что инвесторов Россия интересовала в основном до 2012 года, тогда как после провала на Болотной отток капиталов стал стабильно превышать их приток.
И все это под дружную критику страны за якобы неумение работать и фатальную неспособность привлекать «иностранного инвестора». Вкупе с громким плачем на тему нужно больше иностранных инвестиций, еще больше, и еще. Мол, мы плохо живем потому, что мешаем приходить инвесторам, которые буквально спят и видят, как бы подарить нам свои деньги и научить вести бизнес правильно. Ну, и, конечно же, «все знают, кто из самых главных у нас тут в этом виноват».
Хотя при ближайшем рассмотрении получается, что экономическое, техническое и технологическое развитие России шло не благодаря, а практически вопреки этим самым «иностранным инвестициям». Ибо стоило упасть продажам на внутреннем рынке, как из РФ убежал «Opel» и сейчас, якобы «в связи с плохим прогнозом продаж на российском рынке», заводы в РФ собирается закрыть Ford. В мире перестали покупать автомобили? Нет, общий мировой рынок все еще растет, как и российский. Только производить в России, а продавать в Европе или США они не желают.
Отсюда возникает простой вопрос: а нам точно так сильно нужен этот «приток иностранных инвестиций»? Они нас точно развивали? Именно развивали и укрепляли, а не паразитировали на всем, до чего могли у нас дотянуться?
Впрочем, бывшего японского высокопоставленного чиновника понять тоже можно. Мир за последние полтора десятка лет слишком сильно изменился. В особенности после 2014 года. И эти перемены вышли далеко за рамки его мировосприятия. Он по-прежнему верит в величие традиционного патрона, а значит, в безусловность мизерности России как таковой. Но вера – штука хитрая, она прекрасно способна существовать как благодаря объективным фактам, так и вопреки им.
Уж слишком сложно принять тот факт, что если отнять дутые деньги японского QE и учесть внутренний объем «плохих долгов», то реальный экономический размер Страны восходящего солнца начинает уступать российскому, а на фоне китайского так просто полностью теряется. И чтобы не оказаться к середине нынешнего века экономической колонией Пекина, Токио надо договариваться с Москвой, причем уже далеко не на равных, а как младшему партнеру.
Как не продать Россию. Польза и опасность инвестиций
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях, постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания». Все Конференции – открытые и совершенно безплатные. Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…
Источник